Горе от ума, или Шифромания
Aug. 2nd, 2013 11:02 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
a_losРассказывает белорусский писатель, поэт и журналист Кастусь Северинец:
В начале семидесятых прошлого века в московском аэропорту Быково, возвращаясь с летних заработков из посёлка Ороёк, что на Колыме, в Магаданской области, я протянул в почтовое окошечко бланк телеграммы следующего содержания: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду. Грузите апельсины бочками. Буду полдвенадцатого. Клямка».
Поскольку на тот момент я не знал, где находится минский адресат, мой однокурсник и друг Саня Росин – легально ли квартирует на Воронянского, «зайцем» ли устроился в общежитие «четвёрку» на Парковой, – обозначил на почтовом отправлении координаты филфака Белгосуниверситета на Красноармейской, 6. Тем самым как бы скромно намекая, что знаком с русской литературой не понаслышке. В частности, с «Золотым телёнком» Ильфа с Петровым.
– Это зашифрованный текст! – вернула неулыбчивая москвичка мою невинную шутку. Но полновесный советский червонец сверх положенной оплаты моментально в пух и прах развеял её конспирологические терзания.
Зато Сане оказалось не до шуток. Бдительный вахтёр передал телеграмму замдекана Анатолию Семёновичу.
КГБэшник в отставке, любивший называть студентов по имени-отчеству, призвал моего друга пред светлы очи и без обиняков задал два вопроса:
– Ты на какую разведку работаешь, Александр Маркович? Ответишь мне здесь или – сразу в «Американку»?
В шалапутно-шебутной юности многого не знаешь. А теперь, как представлю, что Саню отправляют во внутреннюю тюрьму КГБ, ставят на «растяжку», охаживают дубинкой и заставляют бегом выносить парашу по крутой лестнице… Врагу не пожелаешь!
Однако ж, пронесло: удалось убедить бывшего чекиста, что «Клямка» никакая не кличка забугорного резидента, а псевдоним в рукописном журнале «Три пера» беспечного однокурсника, тем летом вместо диалектологической практики махнувшего туда, где «бредут, спотыкаясь, олени».
Отсюда
В начале семидесятых прошлого века в московском аэропорту Быково, возвращаясь с летних заработков из посёлка Ороёк, что на Колыме, в Магаданской области, я протянул в почтовое окошечко бланк телеграммы следующего содержания: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду. Грузите апельсины бочками. Буду полдвенадцатого. Клямка».
Поскольку на тот момент я не знал, где находится минский адресат, мой однокурсник и друг Саня Росин – легально ли квартирует на Воронянского, «зайцем» ли устроился в общежитие «четвёрку» на Парковой, – обозначил на почтовом отправлении координаты филфака Белгосуниверситета на Красноармейской, 6. Тем самым как бы скромно намекая, что знаком с русской литературой не понаслышке. В частности, с «Золотым телёнком» Ильфа с Петровым.
– Это зашифрованный текст! – вернула неулыбчивая москвичка мою невинную шутку. Но полновесный советский червонец сверх положенной оплаты моментально в пух и прах развеял её конспирологические терзания.
Зато Сане оказалось не до шуток. Бдительный вахтёр передал телеграмму замдекана Анатолию Семёновичу.
КГБэшник в отставке, любивший называть студентов по имени-отчеству, призвал моего друга пред светлы очи и без обиняков задал два вопроса:
– Ты на какую разведку работаешь, Александр Маркович? Ответишь мне здесь или – сразу в «Американку»?
В шалапутно-шебутной юности многого не знаешь. А теперь, как представлю, что Саню отправляют во внутреннюю тюрьму КГБ, ставят на «растяжку», охаживают дубинкой и заставляют бегом выносить парашу по крутой лестнице… Врагу не пожелаешь!
Однако ж, пронесло: удалось убедить бывшего чекиста, что «Клямка» никакая не кличка забугорного резидента, а псевдоним в рукописном журнале «Три пера» беспечного однокурсника, тем летом вместо диалектологической практики махнувшего туда, где «бредут, спотыкаясь, олени».
Отсюда
